162

Я изменяла матери своей,
Отца любила во сто крат сильнее
За то, что ласков, и силен, и весел
Бывал со мною в детские года.
А в юности, когда пришла любовь,
Ее святую верность променяла
На властный взгляд и беспокойный ум.
Сказал бы мне любимый: «Прыгай!»
В огонь, в глухую прорубь, в океан —
Я прыгнула бы жалкою овцою,
Но маму позвала бы на лету.
И все-таки я к маме возвращалась
Сто тысяч раз за жизнь свою.
Я думала о ней и поклонялась
Ее уменью повторять былое,
Прощать нам всем и думать лишь о нас.
Потом пришел мой сын.
Он был моим всецело,
Но игры и товарищи пришли,
Мальчишеская удаль, и любовь
Пречистым взглядом промелькнула.
Потом его тянули от меня
Другие города и горизонты,
И девушки. А мне казалось,
Что он ко мне сто тысяч раз вернется,
Сто тысяч раз попросит полотенце,
Сто тысяч раз расскажет о себе.

Кто не изведал белизны больниц,
Их запахи и вздохи не запомнил!
Родятся там и умирают там.
Там, что ни день, сто тысяч поединков.
Вот бредит мама. Бодрствую над ней,
Борюсь с ее желанием бежать,
Сорвав бинты горячими руками.
Я знаю, что она
Ко мне бежит в своем полусознанье.
И плачу от любви, и жалости, и страха,
И думаю о жизни и о смерти,
И к сыну, сквозь пространства, ухожу.
Да! Ухожу, как раньше уходила
Сто тысяч раз за счастьем и бедой.
Но сыновья всегда уходят дальше,
Как будто в космос, сыновья уходят
К своим делам, желаниям и женам
Единожды и, может, навсегда.

А мама смотрит на меня печально,
А я смотрю сквозь темноту на сына,
А он стоит спиной ко мне, далекий,
И смотрит в нескончаемую жизнь.