КАРАНДАШ

Диме было три года. Это был жизнерадостный ребенок с живыми, чуть раскосыми глазками. Но он уже понимал, что в его жизни есть что-то неладное, отличное от действительности других ребят, с гордостью произносящих слово «папа». Ему оно было не нужно. Таинственный человек, которого можно было назвать так, был где-то далеко и не желал ни словом, ни делом подтвердить собственное существование.

Но однажды, в декабре, в комнату вместе с клубами пара вошел человек в шинели. Это был он. Я не знаю, что привело его. Любопытство или долг приличия?

Ребенок отодвинул блюдце с кашей и вопросительно, с тайной надеждой, посмотрел на меня.

— Да! — подтвердила я, — Это твой папа.

Ребенок сделал насколько шагов к отцу и в нерешительности остановился. Он ждал. Человек в шинели нагнулся, погладил мальчика, пошарил в карманах и смущенно протянул Диме случайно оказавшийся там карандаш.

Весь вечер мальчик не выпускал карандаша из руки, лежа в постели встревоженно ощупывал его под подушкой. Он не желал быть «безотцовщиной» и свято хранил вещественное доказательство этого.