045

САРЫТАЙ

Жаль — маловата Ляхшская долина,
Чтоб зеленеть на картах мира,
Кружить своею красотой умы!
Несет продолговатое плато
Извечное очарованье жизни.
Чалмами недоступными гордясь,
Как женщину, долину охраняли
От дуновений времени хребты.
Я побывала там однажды в жизни
Девчонкой с выгоревшими волосами,
Сменившей многократно кожу
В угоду солнцу и шальным ветрам…
Дорог небесных и земных не счесть.
Но, голубые конусы завидев,
Я горы неустанно вопрошаю:
Каким он вырос, Желтый жеребенок?
Кем стал он, Желтый жеребенок?
Неугомонный мальчик Сарытай?
. . . . . . . .
Всю жизнь торопятся навстречу
Сурх-об и шоколадная Мук-су.
Со страстью барсов на бегу свиваясь,
Начало Вахшу бурному дают.
Долина – малахитовое блюдо.
В ней зелень всех земных оттенков, —
Два кишлака. Земля вокруг
Подобна одеялу из лоскутьев, —
Клочки, клочки. Дымится пышный мак.
Влюбленные подсолнухи ревниво
За солнечным движением следят.
Нахальные топорщит хохолки,
Беззвучно наливаясь, кукуруза.
И просо вызревает, и ячмень…
Все там тогда бывало первобытно, —
В слепых кибитках догорали «чраки»
(смолой пропитанные щепы),
Роняя искры и горячий пепел
На глиняные ровные полы.
. . . . . . . . .
Теодолит, стоящий на треноге,
Стал откровением аборигенов Ляхша.
И все они наперебой спешили
В его холодный заглянуть зрачок.
Они шли группами. Усаживались чинно,
Лодыжки по-восточному скрестив.
А кожей чертовой спецовок
С наивностью безмерной восхищались
И цокали, ощупывая долго
Лоснящуюся, панцирную ткань.
С достоинством пророков расходились.
Но лишь один подросток Сарытай
Являлся к нам с восходом солнца
И лунною дорогой уходил.
Седлал коней, носился с рейкой
По грозным склонам, осыпям крутым,
Жег хворост и обескуражить мог
Количеством и прямотой вопросов.
Он был сосудом жаждущим и чистым,
Готовым пить и расточать добро
Всей искренностью молодого сердца,
Не требуя отдачи никакой.
. . . . . . . .
Теперь я знаю, что в тишайшем Ляхше
Давным-давно раскинулся совхоз.
Иные сны там и мечты иные.
Хребты не в силах утаить миров,
Мерцающих и любопытством жгущих…
Дорог небесных и земных не счесть.
Но, голубые конусы завидев,
Я неустанно вопрошаю горы:
Каким он вырос, Желтый жеребенок?
Кем стал он, Желтый жеребенок?
Широколицый мальчик Сарытай?