078

Мне тоже сказали, что где-то
Есть домик забытый в степи,
Там черные сны до рассвета,
Там зелень, куда ни ступи.

Там черный петух-забияка
Горланит с утра на всю степь,
А ночью большая собака
Шевелит тяжелую цепь.

Всегда в этом доме просторно,
Торопятся дни, как во сне,
Высокая женщина в черном
Всю жизнь говорит обо мне.

И от петушиного зова
До куклы в смешном колпачке
Там все повторяется снова,
Как в сказке о белом бычке.

Я часто, признаюсь, мечтала
Такого найти мудреца,
Чтоб жизнь повторялась сначала —
И жить на земле без конца.

080

Передо мной кудрявит волны море,
А за спиною горбятся пески.
Полутона в безжизненном укоре
Полуцветным звучаниям близки.

Соленый ветер, ветреный от века,
Запутав в море отраженья звезд,
Шагает в рост за тенью человека,
Предельно свеж и беспредельно прост.

081

Говорят, без мечты нельзя.
Тучи к речке летят скользя,
Ветры стали с востока дуть,
Мне в курганы заказан путь!
Я сама не пойду туда,
Через море снегов и льда.
Там закат янтаря желтей,
Запах гари — и нет людей.

Годы теплых степных полей,
Дни курлыканья журавлей
Приучают ходить, молчать,
Рост кустарников замечать
И, склонившись, попить на миг,
Долго-долго смотреть в родник,
Словно в нем не песок шуршит,
Словно в нем что-нибудь лежит,
Словно в нем на воде не я,
А широкая тень твоя.

Что ты хочешь? Весны? Травы?
Речку матовой синевы?
Может, хочешь чрез водный холст
Перекинуть летящий мост?
Ну, какой тебе нужен предлог,
Чтоб скитаться в пыли дорог?
Добрый путь — до весны, до трав.
Все равно кто-нибудь да прав.
Вот и тучи идут скользя.
Мне самой без мечты нельзя!

081

Каждый зверь приходит к водопою.
А однажды видеть мне пришлось,
Как лесной сторукою тропою
Проходил величественный лось.

Он любил, наверно, расстоянья, —
Все дороги для него малы.
Он стоял, как будто изваянье
Из гранитной матовой скалы.

В самой чаще травы пахнут шерстью.
Лось, не видя, знал, кто здесь ходил,
Знал, что снова встретится со смертью,
И траву под снегом находил.

Нам с тобой теперь не догадаться:
Как же так, при силе при такой —
Лишь уменье гордо защищаться
Да в побеге справиться с рекой?!

Лось идет… Куда его носило?
Ночь теперь тревожна и долга
Может, он в воде увидит силу
И свои железные рога?

085

Впереди закричал паровоз,
Темноту оттолкнули огни,
Тявкнул близко за окнами пес,
И остались лишь версты одни.

Ходят черные тени во мгле,
Где-то щупает шорохи волк,
Где-то ветер прижался к земле
И, шепнув торопливо, умолк.

Где-то нехотя стелется дым
И щекочущий запах жилищ.
Кто не помнит себя молодым,
Тот, живя среди золота, нищ.

Отряхнуть одиночество верст,
Позабыть одинокость звезды
И созвездий огромную горсть
Наловить из холодной воды.

Огоньки за окном разбрелись,
И обидно мне стало до слез:
Не запомнить теперь на всю жизнь,
Как кричал и спешил паровоз.

087

Хоть бы ветер поднялся рыча,
Хоть бы встала река на дыбы
И в прозрачной купели ключа
Вверх корнями бы встали дубы.

Хоть бы ливень прорвался в тиши,
Плодотворный и дерзкий, такой,
Чтобы смыл с моей смутной души
Застоявшийся, нудный покой.

Чтоб опять зазвучала она
Чистотой беспокойной струны, —
Ведь сумела же с маху весна
С мест насиженных смыть валуны.

005

Далеко-далеко за горами — Талас,
Он бежит, по пути всё с собой забирая…
Я была танцовщица и множество раз
Танцевала на глиняной крыше сарая.

С этой крыши смотреть — мир не слишком велик,
И спуститься в него — ни малейшего риска!
Б темном марте, в часы разговоров и книг,
Он был полон дождя и кошачьего писка.

Не пошла б — не узнала молчания гор,
Не узнала на вкус родниковые воды
Там, где черные зевы покинутых нор
И следы от зверей неизвестной породы.

Все приходит с годами: родится родник,
Успокоится речка, что раньше рычала.
Не пошла б, не узнала, что мир так велик,
Что ему не найти ни конца, ни начала.

006

Как-то раз, у длинного обоза,
Друг спросил: «Откуда ты тогда,
Если ты не видела березы
И речного губчатого льда?

Русская! Так что же тебе помнить
Желтые песчаные поля,
Душный ветерок каменоломни,
Розовые всплески миндаля?»

Из России я… Но сердцу святы
Залитые маками бугры,
Вдоль ручьев кусты душистой мяты,
Выдумки узбекской детворы.

В синем небе не разделишь дали,
В речке не разделишь ручейки.
Я живу в такой стране, где стали
Все народы, все края близки.

007

Там ищут золото у ног отвесных скал,
Там сердятся ветра, врываясь в котловину,
И скалится обиженный Чаткал,
Бросаясь зверем в яркую долину.

Там моют золото: пластинчатый песок
Мельчайшей тяжестью лежит на дне бутары,
А по ночам мелькает огонек,
Где жгут костры заезжие татары.

Не знала я, что у зеленых вод
Качает ветер мяту-недотрогу,
И длинноклювый маленький удод
Садится на прибрежную дорогу.

Не знала я причины темноты,
И зерен золотых не замечала,
Но там, у торопящейся воды,
Всех песен моих кроется начало.

008

Долгие дни в вагоне не было тишины,
Думать мешали пятна солнечной стороны.
Даль за окном кружилась,плыли назад столбы,
Дым вдалеке клубился, словно после стрельбы.

Были поля здесь когда-то — травы да камыши.
Люди не брали в руки разные карандаши.
Ездили без оглядки, гнали вперед овец.
Ехал и пел о верстах теплым баском певец.

К вечеру, запылившись, ждали большой луны,
Псам своим поручали темные табуны.
Спали, ругались, пели, плакала ребятня.
Долго жевала телка мокрый конец ремня.

Девушки были какие — волосы до колен,
Ночью к огню таскали связки сухих полен.
Каждой иметь хотелось вместо цветов и муз
Грубой чеканки перстень, горсть золоченых бус.

Каждая для гаданья прятала петуха,
Видеть до слез хотела бравого жениха.
Лет к тридцати имела бабий цветной наряд,
Горы больших подушек и ребятишек ряд.

…Даже в большие ночи не было тишины,
Поезд бежал дорогой выжженной стороны,
Стукали полустанки, фыркали поезда,
Прямо к земле тянулась Северная звезда.