021

Я никому не стану лгать о жизни,
О легкости ее и простоте.
Дивуешься порою быстроте
Расцвета, увядания и смерти.
И кажется, провозгласишь: «Не верьте
Незыблемости каменных гордынь,
Непогрешимой подлинности тверди
И аромату мирзачульских дынь».

Но все равно в любом моем упреке
Влюбленность безграничная сквозит.
Пускай осенний дождик моросит,
Змеей вползает в душу отчужденье
Ко спеси и ненужной суете,
Но и посмертно жизнеутвержденье —
Великий человеческий удел.

И поднимая жухлый лист с земли,
Его былой я ощущаю глянец.
Боярышницы мимолетный танец
Над травами мне чудится в ночи.
В темно-зеленых зарослях арчи
Торжественные угасают зори,
Пружинят на кромешной глади моря
Планет голубоватые мячи.

Повсюду жизнь. Теней повсюду трепет
С борьбою вечной, жаждой и враждой.
Летит над тополями козодой,
В потомство свое жадное влюбленный,
И человек, смертельно оскорбленный,
Найдет границу меж добром и злом,
Согретый человеческим теплом.

022

Черный лебедь выгибает шею,
И лоснится темная вода.
Где найти такую ворожею,
Для которой горе — не беда,

Для которой чистота — природа,
Сытость — ароматы сентября…
Нет такого на земле народа,
Чтобы жил и радовался зря.

Пусть наворожит мне ворожея
Радости и множество удач,
Божеству не верую уже я
И в себя не верую, — хоть плачь.

А повсюду буйствуют сирени.
Тополиный облетает пух.
Пусть приходит снова озаренье
И далекий улыбнется друг.

Буду жить в цветах, деревьях, хвое,
Буду жить в глубоких тайниках.
Ведь у человека все живое,
Как и вся планета, — на руках!

023

Сквозь январскую снежность,
Словно через стекло,
Мне мерещились нежность
И живое тепло.

О, безбрежное небо!
О, родная земля!
Как хотелось и мне бы
Своего журавля!

Я сказала ему бы:
«Спи, журавушка, спи!
Словно жаркие губы,
Шепчут травы в степи.

Если хочешь, останься,
Если хочешь, лети.
Только бабочки в танце
Не имеют пути».

Буду прошлое мерить.
О грядущем гадать.
О, как хочется верить!
О, как хочется ждать!

024

Алые раскроются тюльпаны,
Первый дождь омоет лебеду.
Может призрак явится незваный,
Чтоб руками развести беду.

Но не развести ее руками —
В ней и грусть, и злая немота.
Ласки не добудешь кулаками,
Дорого дается правота.

Как забыть обиды, оговорки,
Если в песне вся не изольюсь!
Неохотно раскрывает створки
С дна морского поднятый моллюск.

Никогда не жаждала я славы —
Ни хорошей славы, ни худой.
Саженцы берут не для забавы,
Раны закрывают добротой.

Как росточки, вытянутся дети,
Сбросит дуб немало желудей…
Все равно на солнечной планете
Невозможно выжить без людей.

025

Несу дитя, несу дитя,
От солнечного защищая жара, —
Несу значение дождя,
Достоинство земного шара.
Его долины и луга,
Его огни, и лемеха, и звезды,
Озимых вешние шелка,
Свеченье ледяной коросты.
Несу цветенье миндаля,
Мелодий нерожденных звуки —
Вся необъятная земля
Мне умещается на руки.

026

Мне шар земной во сне приснился,
Чуть-чуть продолговатый шар.
Везувий нехотя курился,
Над гейзерами стлался пар.

Жемчужина родной вселенной,
Ты словно склад пороховой.
Нет на земле природы тленной —
Есть мир зеленый и живой.

Молю, чтоб этот шар волшебный
Еще века сохранным был,
Хоть слышится мне гул враждебный
Всех тех, кто ненависть копил.

Умру ли, бессловесной стану —
Порою безразлично мне.
Смертельно, может быть, устану,
Как уставали на войне.

Довольно в мире потрясений,
Довольно на земле улик!
Ведь этот мир, наш мир весенний
Прекрасен, добр и многолик.

027

Я сына родила не для войны!
Не для войны букварь ему давала,
Тревожилась, гордилась, тосковала,
Пожизненно влюбленная, как мать,
Готовая и штопать, и мечтать,
И ждать скупых, нерасторопных писем
С какой-нибудь окраины страны.
Я сына родила не для войны!
Его вчерашний звонкий голосок,
Л нынче жизнерадостный басок
Мне веру в жизнь и счастье утверждает,
А где-то в мире солнечном блуждает
Угроза смерти, голода и тьмы —
Работают холодные умы…
Я сына родила не для войны!

028

Наверно, затем остывала земля,
Чтоб горы поднялись высоко,
Чтоб дуб шевелился и тропка, пыля,
Юркнула в гущу осоки,
Чтоб в поле костры до рассвета чадили
И люди любовь на земле находили.

Затем, чтобы травы пропахли росой
И волк тишину бы нарушил,
Чтоб фыркнул от страха бессонный косой,
Востря свои теплые уши.
Чтоб стали деревья, как черные цапли.
И стыли на листьях стеклянные капли.

Чтоб мальчик, бегущий по пашне верхом
На тощем хребте хворостины,
Наткнулся на каску с паучьим клеймом,
Тяжелую, полную глины,
И, сев на коленки — потрогать рукою,
Раздумывал долго: что это такое!

029

Горит, горит моя душа.
Хожу по лезвию ножа.
Все вспоминается о том —
Как рыбы воздух ловят ртом,
Как лось затравленный бежит,
Как на листве роса дрожит.
Как много раз слыхала я
Пречистый голос соловья
И сиротливых ласточат,
И за решеткою волчат.
В душе наслаивалась грусть,
Необоснованная пусть.
Но солнце всходит с торжеством
Великолепным божеством —
Ночной цветок позолотит,
Проступки малые простит,
И снова посветлеет явь, —
Бросаешься с разбега вплавь,
Руками разведешь беду,
С корнями вырвешь лебеду.
И мир людей, и мир зверей
Тебе покажется добрей.

030

Никогда не жил на этом свете
Тот, кто никогда не посадил
Вишню или тополь на планете,
Мимо бед бездушно проходил.

Можно ль жить, весны не понимая,
Звездных фиолетовых ночей!
Кто не знает, что в начале мая —
Акварель на кончиках лучей.

Каждое цветение — подарок,
Ягоды — как угольки в руках.
Яблоко засветит, как фонарик,
С алыми мазками на боках.

Посади и ты, мой друг, черешню,
Елочку, чинару посади,
Как святыню вознеси скворешню,
Мимо бед чужих не проходи!