084

Июнь белье шевелит во дворе,
Спит желтый жук на листике сирени,
А мальчик ставит глиняных зверей
По кругу на игрушечной арене.

Он белобров. Немного егоза, —
Засохла глина кляксой на ключице,
И хитро смотрят карие глаза
На слепленную наскоро волчицу.

Он каждый день то тащит лопухи,
То ищет, где живут летучьи мыши,
То, словно голуби, летят мои стихи,
Его рукою пущенные с крыши.

Он палкою в пруду доискивался дна,
Любую вещь он превращал в игрушку
И в первый день, как началась война,
Потребовал купить большую пушку.

А город жил… В базарной тесноте
Лежали пирамидки из инжира, —
Мне думалось, — всегда в его черте
Заключено два города, два мира.

Асфальт, цветы, шуршанье теплых шин
И разноцветные потоки люда.
А иногда средь глянцевых машин
Презрительные головы верблюдов.

Когда-то здесь играла я в лапту
С мальчишками у школы Песталоцци,
И взять упругий мячик на лету
Мешало мие оранжевое солнце.

Я знала, что дороги далеки,
Что в полдень накален булыжник бурый,
Что рыжий парень продает шнурки
У каменных ворот Шейхантаура.

А за воротами дома слепы,
Арычек вдоль забора золотится,
И на мечети с куполом тупым
Огромное гнездо священной птицы.

Там солнце припекало чересчур,
Пыль шевелилась, тихо оседая,
И пятился назад Шейхантаур,
Пятиэтажью место уступая.