015

Мне ветер на горных тропинках Алая
Задорно свистел о сокровищах края,
И грифы, с высот неприступных своих,
Когда-то прослушали гордо мой стих.

Мне Вахш, разъяренный тисками, когда-то
Ревел об отчаянной смелости брата —
Народа, что видит вселенную с круч
И строит жилища свои выше туч.

И бесконечные горькие думы
Поведали мне не спеша Каракумы.
Грудной жеребенок мне палец сосал
И Каспий в лицо мое брызги бросал.

Все правда, я с детства в долгу неоплатном —
Не счесть вешних радостей в мире громадном.
И кровь разгоняет оправданный риск,
И кажется чудом в песках тамариск.

Живу ли, умру ли — останется правдой
Тревожная песня, рожденная жаждой,
Садов облетевших морозная голь,
Полувековая сердечная боль.

Стучи, мое сердце! Стучи до предела!
Чтоб каждая строчка по-своему пела,
Чтоб в час предрассветный звенела роса,
Янтарно светилась камеди слеза.

016

Пойду по тропке. Выйду к кишлаку
И оглянусь на суету квартала.
Я чуточку от города устала,
И хочется к живому огоньку
Присесть поближе и смотреть, как пляшут
Седые гномы в красных колпачках,
Платочками оранжевыми машут,
Зажатыми в горячих кулачках.
Задумчивая бродит там корова,
Груз вымени торжественно неся,
Глядит на руки, корочки прося,
И кажется, лизнуть тебя готова.

Все разговоры наших редких встреч
С хозяйкой о посадках, о поливе,
О ребятишках и о синей сливе,
И не беда — коверкать буду речь,
Она смешает русское с узбекским,
Слова дополним мимикой, движеньем,
Чтоб остроту веселых фраз сберечь,
Наполненных взаимным уваженьем.
На смуглом пальце вдруг блеснет колечко,
Присядет на веревку стрекоза,
Прищурит на мгновение узбечка
Живые черносливины-глаза.

Чем связаны мы? Красотою неба,
Тропинкой узкой, кружевом листвы,
Рекой, бормочущей то быль, то небыль,
Иль свежестью картофельной ботвы?..
Иль в нас обеих красота народа,
И радость, и печаль, и правота,
Единые усилья и борьба,
Единый хлеб, единая природа
И женская единая судьба?

018

Как-то раз, у длинного обоза.
Друг спросил: «Откуда ты тогда,
Если ты не видела березы
И речного губчатого льда!

Русская! Так что же тебе помнить
Желтые песчаные поля,
Душный ветерок каменоломни,
Розовые всплески миндаля!»

Из России я… Но сердцу святы
Залитые маками бугры,
Вдоль ручьев кусты душистой мяты.
Выдумки узбекской детворы.

В синем небе не разделишь дали,
В речке не разделишь ручейки.
Я живу в такой стране, где стали
Все народы, все края близки.

019

Не стану я камнем лежачим, —
Ведь жизнь — расставанья и встречи,
Рюкзак перекинув за плечи,
Послушаю ветры в Рыбачьем.

Пропахну белесой полынью,
Сроднившись с простором воочью.
Засну, опьяненная синью,
Глубокой, загадочной ночью.

И пусть, отвергая запреты,
Мне свежесть вливается в жилы,
Суровая мудрость планеты,
Ее материнские силы.

Чтоб вечность потрогать рукою,
Глотнуть темноты бессловесной,
Чтоб не было в жизни покоя
От собственной силы и песни.

020

Я, как птица ночная,
Растворяюсь во тьме,
Холода обвиняя,
Зябко ежусь во сне.

Повторяюсь в страницах,
Повторяюсь в мечтах,
Снег на темных ресницах,
А любовь на устах.

Под торжественным небом
Чутко спят тополя,
Пахнет дымом и хлебом
Дорогая земля.

Месяц рожки покажет,
Город лампы зажжет…
Человечество жаждет,
Человечество ждет.

Небольшая забота —
Мягкий хлеб и жилье.
Пусть всегда для кого-то
Бьется сердце мое!

021

Я никому не стану лгать о жизни,
О легкости ее и простоте.
Дивуешься порою быстроте
Расцвета, увядания и смерти.
И кажется, провозгласишь: «Не верьте
Незыблемости каменных гордынь,
Непогрешимой подлинности тверди
И аромату мирзачульских дынь».

Но все равно в любом моем упреке
Влюбленность безграничная сквозит.
Пускай осенний дождик моросит,
Змеей вползает в душу отчужденье
Ко спеси и ненужной суете,
Но и посмертно жизнеутвержденье —
Великий человеческий удел.

И поднимая жухлый лист с земли,
Его былой я ощущаю глянец.
Боярышницы мимолетный танец
Над травами мне чудится в ночи.
В темно-зеленых зарослях арчи
Торжественные угасают зори,
Пружинят на кромешной глади моря
Планет голубоватые мячи.

Повсюду жизнь. Теней повсюду трепет
С борьбою вечной, жаждой и враждой.
Летит над тополями козодой,
В потомство свое жадное влюбленный,
И человек, смертельно оскорбленный,
Найдет границу меж добром и злом,
Согретый человеческим теплом.

022

Черный лебедь выгибает шею,
И лоснится темная вода.
Где найти такую ворожею,
Для которой горе — не беда,

Для которой чистота — природа,
Сытость — ароматы сентября…
Нет такого на земле народа,
Чтобы жил и радовался зря.

Пусть наворожит мне ворожея
Радости и множество удач,
Божеству не верую уже я
И в себя не верую, — хоть плачь.

А повсюду буйствуют сирени.
Тополиный облетает пух.
Пусть приходит снова озаренье
И далекий улыбнется друг.

Буду жить в цветах, деревьях, хвое,
Буду жить в глубоких тайниках.
Ведь у человека все живое,
Как и вся планета, — на руках!

023

Сквозь январскую снежность,
Словно через стекло,
Мне мерещились нежность
И живое тепло.

О, безбрежное небо!
О, родная земля!
Как хотелось и мне бы
Своего журавля!

Я сказала ему бы:
«Спи, журавушка, спи!
Словно жаркие губы,
Шепчут травы в степи.

Если хочешь, останься,
Если хочешь, лети.
Только бабочки в танце
Не имеют пути».

Буду прошлое мерить.
О грядущем гадать.
О, как хочется верить!
О, как хочется ждать!

024

Алые раскроются тюльпаны,
Первый дождь омоет лебеду.
Может призрак явится незваный,
Чтоб руками развести беду.

Но не развести ее руками —
В ней и грусть, и злая немота.
Ласки не добудешь кулаками,
Дорого дается правота.

Как забыть обиды, оговорки,
Если в песне вся не изольюсь!
Неохотно раскрывает створки
С дна морского поднятый моллюск.

Никогда не жаждала я славы —
Ни хорошей славы, ни худой.
Саженцы берут не для забавы,
Раны закрывают добротой.

Как росточки, вытянутся дети,
Сбросит дуб немало желудей…
Все равно на солнечной планете
Невозможно выжить без людей.

025

Несу дитя, несу дитя,
От солнечного защищая жара, —
Несу значение дождя,
Достоинство земного шара.
Его долины и луга,
Его огни, и лемеха, и звезды,
Озимых вешние шелка,
Свеченье ледяной коросты.
Несу цветенье миндаля,
Мелодий нерожденных звуки —
Вся необъятная земля
Мне умещается на руки.