Архив рубрики: Зеленые шары II

зе107

107

В ДОЛИНЕ УГАМА

Еду по дну моря. Буйно цветет айва,
Пышно кудрявится клевер, кланяется трава.
Пчелы взлетают с веток, низко летят шмели,
Полнится встречный ветер запахами земли.

Здесь, меж стволов ореха, стайкой пройдут мальки,
Станут бесцветной тиной яркие васильки.
В круглый очаг кибитки рак заползет вздремнуть,
Скользкое тело щуки вздыбит у двери муть.

Море, грядущее море! Будешь ли теплым ты?
Ведь на вершинах белых медленно тают льды.
Шумный Чаткал неистов, и зелена Кок-су,
Солнце пронзает брызги спицами на весу.

Сколько еще нам надо дерзости и любви,
Чтобы стихийной силе замыслы дать свои,
Чтоб даже буйный ветер стал, наконец, не чужд,
Доброй, затейливой мысли и человеческих нужд.

зе108

108

И хочу и не хочу —
Все равно мне снится Чу.
Вечно споря с тишиною,
Плещет пенною волною,
Меж каменьями юлит,
Точит скальный монолит.
Тесно ей в горах киргизских —
Небеса здесь слишком близко.
Не спросить ли речку Чу,
Что ей нынче по плечу?
Ведь всегда в большом и малом
Все стремятся к перевалам,
Чтоб постигнуть высоту,
Оседлав свою мечту.
Как бы я ни уставала,
Мне еще до перевала
Много трудных лет идти,
Постигая жизнь в пути.
Дайте мне, родные дали,
В путь далекий крепость стали,
Горный ветер — быстроту,
Звездный полог — чистоту,
Чувство правоты привольной,
Линии высоковольтной
Подлинную прямоту…
Ну, а главное, хочу
Я иметь упрямство Чу.

зе109

109

Эремурусы, эремурусы —
Розоватые свечи гор.
Форм и красок земных премудрости
Изумляют пытливый взор.

Травы долго на склонах зелены,
Буйно горный цветет чеснок…
При подъеме движенья медленны —
Тяжесть тела на сгибах ног.

Муравьи поднимают тяжести,
В десять раз тяжелей себя.
Труд всегда непосильным кажется,
Если трудишься не любя.

Эремурусы, эремурусы —
Медоносы родимых гор…
Пчелка в нежный цветок обрушится,
Словно маленький метеор.

Существами свернувшись серыми,
Дышат теплые валуны,—
Времена исчисляют эрами
И биением тишины.

зе110

110

Знойны степные равнины,
Стерлись недели и числа.
Даже полет ястребиный
Полон огромного смысла.

Волны далекие рыжи,
Степь в бесконечной печали,
Словно богатства свои же
Ей уже бременем стали.

Эта недоля степная,
Небо над ней голубое,—
Я ведь давно уже знаю,—
Связаны чем-то с тобою.

Катятся желтые волны.
Воздух — само ожиданье.
Степи… А сердце так полно,
Что подступают рыданья.

зе111

111

О синие ветры! Средь мартовской ночи
Гигантские крылья, вздымаясь, свистят.
Как будто весну грозовую пророчат,
Как будто бы горы подвинуть хотят.

На синих просторах ночного Востока
Не все для покоя и сладкого сна.
Порою испуганно вскрикнет сорока —
И, словно басовая лопнет струна.

И в каждой душе есть томленье о чуде,
И зовы пространства, как в детстве, близки,
И хочется снова на белом верблюде
В рассветную рань углубиться в пески.

Я знаю, там парк есть: ряды саксаула,
Песок, как чугун, накаленный в жару,
Тревожно чуть-чуть от каспийского гула,
И жадные чайки кричат на ветру.

Как яркие отблески в гранях алмаза,
Минувшие дни открываются мне.
Я знаю, что в парке Кара-Бугаза
Сидит моя юность на теплой скамье.

зе112

112

От тропинок, истоптанных за века,
От вершин, величавых и строгих,
Звездотканная высь далека,
Хоть ведут в поднебесье дороги.

Мы шагали по тропам до темноты.
Словно только усталость искали.
Из провала клокочущей черноты
Поднимались шершавые скалы.

И за ними с рассвета до ветреной мглы
Вечным спутником пыльное облако плыло.
На шесте одинокой могилы муллы
Конский хвост на ветру шевелился уныло.

Кое-как забирались на перевал,
Там, где ветер от скорости колкий,
И на скате горы разбивали привал.
Подвывали голодные волки.

Там в покатую землю вцепились лески,
Наклонившись чуть-чуть над обрывом отвесным.
Там, где желтые травы безмерно жестки,
Я нашла бесконечную песню,

От которой тепло, когда стынут слова,
От которой рождается смелость,
От которой в душе моей юность жива,
Чтоб до старости молодо пелось.

зе114

114

В Рыбачьем, у бензоколонки,
Черед ожидают моторы.
Здесь утром торжественно звонки
Дорожные шутки и споры.

Здесь ветер, играя полами,
Свои заметает поступки,
Вздымает, надув куполами,
Широкие женские юбки.

Гигантским цветным парашютом
Качается небо июля.
Любуйся, да только не спутай
Его с синевой Иссык-Куля.

А я, отдаваясь теченью,
Бреду той широкой дорогой,
Гляжу на живое свеченье
Волны голубой, круторогой.

Прими меня, ясное утро!
Края золотые, примите!
И жизнь мою нежно и мудро
С безбрежностью этой сродните!

зе115

115

Горы мои, горы! Горы-великаны!
Может, и дымились некогда вулканы,
Нынче дыма нету ни одной полоски,
Буйствует в лощинах только щавель конский.

Я своя здесь людям. Я своя здесь травам.
Не бывать здесь нет мне никакого права.
В пасмурные зимы вдалеке отсюда
Много повидаю я огней и люда.
Не всегда бывает старое забыто,—
Закрадется в сердце тонкая обида,
Закрадется в сердце, и в тиши не легче —
Не вздохнуть свободно, не расправить плечи.

А в горах все ветер, а в горах отары,
Возит с собой скрипку дочь ветеринара.
А когда с обрывов расплывутся тени
И вдруг станут резче запахи растений,
Звук метнется к небу, властный, бесконечный,
Словно вся в нем слита гордость человечья
Люди-то какие! Счастье-то какое!
Все мои обиды снимет как рукою.
Сердце очень близко, сердце станет чутче,
И сама себе я покажусь вдруг лучше.

зе116

116

Восток во мне. Гляжу его глазами,
Его душою чувствую века.
Я знаю — переполнена слезами
Времен минувших сонная река.

Я знаю — в ней жестокость и прощенье,
Жар от камней, от листьев, от песка
И бескорыстье, и позор, и мщенье,
И самая горючая тоска.

Всегда исходит пряным соком мята.
О чем-то грезят тяжкие плоды.
Всегда земля томящаяся рада
Пречистому дыханию воды.

И не проходит ощущенье жажды
Холодных листьев, солнечной росы,
Когда, сорвав, надкусишь хоть однажды
Тугие виноградные усы.

зе117

117

Напоенный верблюжьей гордыней,
Прошагал одногорбый корабль,
А над степью серебряной дыней
Неподвижно повис дирижабль.

Степь на запахи вечно богата,
Студит воду большого ключа.
Дирижабль увидали ребята,
В небо смотрят, смеясь и крича.

Степь всегда открывалась для взгляда
С перевала — смотри, обнимай!
Ночью ветры носили прохладу
И собачий приглушенный лай.

Здесь в костре обжигали посуду,
В скачке мчали над степью козла,
Уходили цепочкой верблюды
В край, где даже трава не росла.

Я не гость в этом крае полыни,
Все мне дорого с детских времен,
Вот об этой серебряной дыне
Я когда-то здесь видела сон.