Архив рубрики: Зеленые шары I

зе018

018

У моей судьбины, у моей судьбы,
Словно у верблюдицы, на спине горбы.
Бредят влагой степи… Где вы, облака?!
Горечь настоялась в листьях янтака.
У моей верблюдицы гладкие горбы,
В них запас для жизни, сила для борьбы.
Изведешься болью, захлебнешься злом,
Одолеют думы над морским узлом,
И горбы поникнут, и стихи уйдут,
Но извечной синью небосвод надут.
Города-галактики, млечные пути,
От себя в пустыни, в дебри не уйти.
Слезы, поцелуи, черная тоска
Чистою сединкой вспыхнут у виска.
Хочешь иль не хочешь — двинешься опять!
По своей же боли бережно ступать.
Палочкой волшебной тронет красота,
Позовет звездою дивной высота.
О моя верблюдица, о моя печаль!
Для хорошей цели ничего не жаль.

зе019

019

Ты можешь жить и за сто с лишним лет
Жить тускло, безразлично, бесполезно,
Десятилетья праздновать помпезно,
Любому улыбаясь пустяку,
И солнцу, и луне, и ветерку.
Мечтать о пирогах, о новоселье.
По датам консервировать веселье
И горести надежно забывать,
Любуясь на весенние соцветья.
Зачем оно, такое долголетие?!

Зачем оно, когда плоды труда.
Десятилетий стоят иногда,
А подвиг — жизни? И стоят потомки
Почтительно пред подвигом таким.
Ракетами взрываются потемки,
И сила человеческой руки,
И разум — покорители Вселённой,
Строптивой, вечно жаждущей, нетленной,
Что словно говорит тебе:«Сгори,
Но эти звезды миру подари!»

зе020

020

Поезда люблю, поезда,
Полустанки и семафоры.
Провода люблю, провода
И дорожные разговоры.

Рыб аральских копченых медь,
Соль степную, собак, верблюдов,
Туч, которым века греметь,
Пестроту поездного люда.

Шерсть верблюжую сторговать,
Шерстяные носки потрогать,
В ночь летящую открывать
Уплывающий лунный коготь.

Жить дорогою. Перестук
Слушать долгую ночь колесный.
Положить тишину на звук
И на запах ночные сосны.

Ничего, что кружится пыль,
Пахнут нефтью прямые шпалы,
Ведь в степи шелестит ковыль,
Ветер треплет его бывалый.

Сядет старый на столб орел,
Тронет клювом железным перья.
Сколько в небе он приобрел
Бесконечного высокомерья!

А на станциях вечный смысл:
Продаю, покупаю, мерю.
Горизонт раскрывает мысль,
И я ей безгранично верю.

Поезда люблю, поезда,
Полустанки и семафоры.
Провода люблю, провода
И дорожные разговоры.

зе022

022

Синяя птица, синяя птица,
Что тебе стоит порой мне присниться,
Что тебе стоит на ветку присесть,
Сильное тело и голос обресть?!

В дни, когда ветер неистовый злится,
Спит синекрылая вещая птица.
Грустно мне, дальних не вижу дорог,
Нету в душе окрыляющих строк.

Верю, что в легком предутреннем сне
Снится к добру она, снится к весне.
О, как мне синяя птица нужна!
Я еще многое сделать должна.

зе023

023

По законам любви и роста
Под сугробами бродят соки.
Жизнь, ни с чем не считаясь, просто,
Чуть пригревшись, ломает сроки.

Прав лосось, бьющий тело в клочья
О Причудливый донный щебень,
Прав глазастый пернатый, ночью
Растворяясь в кромешном небе.

Красота поклоненья жаждет
Правда крылья обресть стремится.
Опаливший язык однажды
Молока отхлебнуть боится.

Сколько мудрости в каждом всплеске,
В каждом шорохе, в каждом слове!
Светлячка в сокровенном блеске
Отражает зрачок воловий.

Мир мой солнечный, лунный, росный,
Рыжий, белый, голубоватый!
Искупают с лихвою весны
Разрушения и утраты.

зе024

024

Ты, конечно, увидишь однажды —
Лишь немного еще поживи,—
Как из грубого серого камня
Возникает богиня любви.

Как сливается небо с землею,
Как барашки по морю бегут,
Как сжигают мосты за собою
И ленивый покой берегут.

Светотень искажает фигуры,
Утомляет голубизна.
Как неистово хочется бури,
Если быль безысходно грустна!

Пусть успех твои дни освещает,
Только истины старой держись,-
Что бессмертие мысли венчает
Неприметную, трудную жизнь.

зе025

025

Не была я в Рио,
Не была в Париже.
Встану у обрыва
Море шумно дышит,—

Словно без оглядки
К берегам спешило
И с луною в прятки
Поиграть решило.

А луна — как блюдо,
Полное водою,—
Грубая полуда
С кромкою литою.

Жизнь нетерпелива,
Но с годами ближе
Женщины из Рио,
Женщины Парижа.

Ведь у всех утраты
И у всех тревога,
Всем нам надо правды
И любви немного.

Море пенной гривой
Берега колышет.
Не была я в Рио,
Не была в Париже…

зе027

027

Суровый, пращур в свой последний день
Имел лачугу и худой плетень.
Но завешал мне, закрывая веки,
Оранжевое солнышко навеки,
Шатры Памира, водные атласы,
И горное кипение Таласа,
И желудей, и листьев, вороха,
И матового инея меха.

Он дал в наследство и ковыль мне русый,
Черешен полированные бусы
И алое, как оболочка перца,
Любовью переполненное сердце.
Я благодарна пращуру и рада,
Что от рожденья сказочно богата.

зе028

028

Мне у темноты просить
Ясности не надо.
Пусть взлетает неясыть,
Облачности рада.
Тенью проведет дугу
По ленивым водам.
Все решается в кругу
Под небесным сводом.
Здесь и боль, и суета,
И подчас обиды.
Бьется в нересте кета
О булыжник битый.
Вспыхивают огоньки
На боках планеты,
Тускло светятся пеньки
Синеватым светом.
Если нету правоты,
Неизвестность душит.
Несказанной, теплоты
Достигают души.
Щедр,- как ливень, человек
Доброю минутой,—
Только не познать бы век
Ненависти лютой.

зе029

029

Руки матери — темные узловатые руки.
Я смотрю на них, как на произведенье величайшего из творцов,
Эти старые руки спазмы в горле рождают,
Как изрытое оспой дорогое лицо.

Руки матери — темные узловатые руки
Не касались ни клавиш, ни сверкающих гордо камней.
Собирали кизяк, вымя теплое мыли
И свивали тугие пеленки на мне.

Руки матери — темные узловатые руки
Строчку ниток равняли в снегопады и в зной.
Этой строчкой из ниток, разноцветных, как радуга,
Можно коконом емким оплести шар земной.

Как святыни, целуют руки нежных красавиц.
Дарят пышные розы за холодную красоту.
Редко люди целуют узловатые мудрые руки
За тепло материнское, за доброту.

Руки матери — темные узловатые руки.
Я смотрю на них, как на произведенье величайшего из творцов.
Но она не позволит целовать свои теплые руки —
Эти крылья, несущие судьбы птенцов.