060

Мне птицы не надо! Мне птица зачем?
Ее я не стану носить на плече.
Не стану смотреть без движения, зло,
Как грудью она ударяет в стекло.

Бывало, под вечер к верхам тополей
Слетались все галки окрестных полей,
Кричали, крылами сбивали листву,
Казалось, что птичьему быть торжеству.

Я вверх по стволу поднималась тогда
До свитого наспех из прутьев гнезда.
Жестоко, не слыша, что галки кричат,
Бросала в подол желторотых галчат…

Мне птицы не надо! Мне птица зачем?
Её я не стану носить на плече.

061

И опять Новый год. Как и прежде бывало —
Побрякушек веселых разноцветный накал.
Может, это вчера я на стол накрывала
И опять уронила граненый бокал.

К счастью! Плеском вина отмечаются даты.
И веселье и боль оседают на дне.
Преднамеренный шаг отбивают солдаты.
И целуются тени в закрытом окне.

Шелестели ветра, били бубнами ливни,
Голубой кисеей нависал снегопад.
У столетних орешин могучие бивни
Каждый год в октябре обнажал листопад.

Терпкость тягостных дней забывается частью.
Если ветер в лицо, повторяешь: «Держись!»
Что же ты не идешь, мое горькое счастье,
То, которого я ожидала всю жизнь?

062

ВЕЧНЫЙ ОГОНЬ

В каком-нибудь ином, далеком веке,
В квартире, за прозрачною стеной,
Заговорят о прежнем человеке,
Поставив ему что-нибудь виной.

И мы, давно ушедшие в преданья,
Из тьмы столетий выступим на свет.
Не для того, чтоб хныкать оправданья,
Не для того, чтоб выслушать совет.

И мамонтами наши достиженья
Перед лицом собравшихся пройдут,
Наш труд и беспримерные сраженья,
Суровой нашей жизни институт.

И пятилеток слаженные звенья,
И шапки смертоносных облаков, —
Ведь ничего ревнивое забвенье
Не утаит от будущих веков.

Запоминается не то, что громко, —
Недолговечны лавры и цветы.
Но если на свидание к потомкам, —
То только в ореоле правоты!

064

Боль проходит бесследно,
Горький опыт не страшен.
Гнев огнем негасимым
Пляшет в каменных чашах.

О огонь вековечный,
Страшной памятник жатвы!
Над тобою беззвучно
Повторяются клятвы.

Дети смотрятся в пламя
Напряженно, как судьи,
И простые молитвы
Шепчут старые люди.

065

ОДА ЧЕЛОВЕКУ

Стихотворенье — человек,
Мелодия — шедевр искусства.
Над ним трудились многие века
И грозовые облака, и вспышки острой стали.
Пещер молчанье, голоса пустынь,
Земли тяжеловесные пласты
Слагались в мысли и живые чувства.
Кремня осколки, острия ростков
И солнечные линзы родников
В нем радужные искры высекали,
Ветра и насмехались и ласкали,
Стояли рядом Смерть и Торжество
И наделяли мужеством его.
В нем сочетались дикие вьюнки
С тюльпаном черным и дамасской розой
В нем что-то есть от дуба и березы,
И лабиринтов, и прямых дорог.
В нем разума бессмертное горенье.
И тот, кто человеком пренебрег,
Великое отверг стихотворенье.

067

Не море рождает капли, —
А капли рождают море,
Море, что потрясает
Грозные берега.
Море, что рушит дамбы,
Срывает стальные цепи,
В бездонной тиши столетий
Вынашивает жемчуга.

С прибоем взлетают брызги,
Шлифуют до блеска скалы,
С насмешливых скул гранита
Навеки стирают спесь.
А крошечная капля
Вмещает в себе все спектры —
И птиц, и светил движенье,
И мир отражен в ней весь.

Я — слоено живая капля,
Которой взлетать и падать.
Н соль во мне есть, и горечь,
Тепло есть, и правота,
И сила живого сердца —
Бессмертная человечность,
Которую не сумеет
Морская постичь вода.

069

Мне всегда хотелось правды.
Пусть жестокой, пусть беспечной,
Даже пусть бесчеловечной, —
Что честнее этой жажды!

Я б взяла ее такую,
Прятать от людей не стала,
По беспечности тоскуя,
До конца б перелистала.

И от ярости и боли
Стала б в сотню раз сильнее…
Не понять кому-то, что ли,
Что неведенье больнее?

070

Все в самоуверенности свято.
Все надежно, прочно, как гранит.
Временами кажется, что мята
Запахи священные хранит.

Свет ложится розово на стену,
Счастье в руки просится само.
Только нелюбимые измену
Носят, как позорное клеймо.

Может быть, все подлинное ложно?
Может, закачается скала?..
И, светясь под люстрами тревожно,
Лгут в глаза нам даже зеркала.

071

Мне приходилось лгать и лицемерить
И от жестокой правды умирать,
Но я лгала, когда хотела верить,
И улыбалась, чтоб не оборвать
Иллюзии, что тоньше паутинки,
А кажется целебнее луча…
Алмазным блеском полыхают льдинки,
И робкое тепло таит свеча.
О, как бывает тягостно добро,
Когда оно расчетливо навечно,
Когда на нем добротное тавро
И каждое движенье безупречно!
Ему нет дела до твоей души,
Обыденной и в чем-то необычной, —
Оно свое достоинство вершит
Гордыней преисполнено привычной…
Я обойдусь и без него отлично!

072

Ты умеешь настаивать чай,
Угощать самодельным винцом
И легонько, как бы невзначай,
К человечеству ставить лицом.

И тогда забываются вдруг
Мелочные заботы и боль,
И любви заколдованный круг,
И обид горьковатая соль.

И все трудное, лично мое,
Расплывается в млечной пыли…
Так вливается в формы литье,
Так сквозь бурю идут корабли.