Архив рубрики: Луны

ТЕ021

021

Горы мои, горы, горы-великаны!
Может, и дымились некогда вулканы, —
Нынче дыма нету ни одной полоски,
Буйствует в лощинах только щавель конский.
Я своя здесь людям. Я своя здесь травам.
Не бывать здесь нет мне никакого права!

В пасмурные зимы вдалеке отсюда
Много повидаю я огней и люда.
Не всегда бывает старое забыто, —
Закрадется в сердце тонкая обида,
Закрадется в сердце, и в тиши не легче:
Не вздохнуть свободно, не расправить плечи.

А в горах всё ветер, а в горах — отары,
Возит с собой скрипку дочь ветеринара.
А когда с обрывов расплывутся тени
И вдруг станут резче запахи растений.
Звук метнется к небу — властный, бесконечный,
Словно вся в нем слита гордость человечья.
Люди-то какие! Счастье-то какое!
Все мои обиды снимет как рукою.
Сердце очень близко, сердце станет чутче,
И сама себе я покажусь вдруг лучше.

ТЕ022

022

Я никому не стану лгать о жизни,
О легкости ее и простоте.
Дивуешься порою быстроте
Расцвета, увядания и смерти,
И кажется, провозгласишь: «Не верьте
Незыблемости каменных гордынь,
Непогрешимой подлинности тверди
И аромату мирзачульских дынь!»

Но все равно в любом моем упреке
Влюбленность безграничная сквозит.
Пускай осенний дождик моросит,
Змеей вползает в душу отчужденье
Ко спеси и ненужной суете,
Но и посмертно жизнеутвержденье —
Великий человеческий удел.

И поднимая жухлый лист с земли.
Его былой я ощущаю глянец.
Боярышницы мимолетный танец
Над травами мне чудится в ночи.
В темно-зеленых зарослях арчи
Торжественные угасают зори,
Пружинят на кромешной глади моря
Планет голубоватые мячи.

Повсюду жизнь. Повсюду трепет теней
С борьбою вечной, жаждой и враждой.
Летит над тополями козодой,
В потомство свое жадное влюбленный,
И человек, смертельно оскорбленный,
Найдет границу меж добром и злом,
Согретый человеческим теплом.

ТЕ024

024

ГОРЬКИЙ КОЛОДЕЦ

В Кошкудуке горькая вода.
Голову я той водой помыла.
Слиплись мои волосы тогда
Накрепко от горечи и мыла.

Поблагодарить бы за урок
Да веселость девичью умерить, —
Я ж, смеясь, произнесла зарок
Чистоте сверкающей не верить.

Только как не верить чистоте,
Как не восхищаться чистотою,
Блеском глаз и — в ясной высоте —
Маленькой сверкающей звездою!

В темноте заглянешь в Кошкудук —
Светится вода в оправе сруба.
Глубина заглатывает звук
И переиначивает грубо.

Вспыхивает иногда роса,
Злобствуя сверкнет глазами кобра…
Самые чистейшие глаза
Иногда засветятся недобро.

ТЕ025

025

От тропинок, истоптанных за века,
От вершин, величавых и строгих,
Звездотканая высь далека,
Хоть ведут в поднебесье дороги.

Мы шагали по тропам до темноты.
Словно только усталость искали.
Из провала клокочущей черноты
Поднимались шершавые скалы.

И за нами с рассвета до ветреной мглы
Вечным спутником пыльное облако плыло.
На шесте одинокой могилы муллы
Конский хвост на ветру шевелился уныло.

Кое-как забирались на перевал
Там, где ветер от скорости колкий,
И на скате горы разбивали привал.
Подвывали голодные волки.

Там в покатую землю вцепились лески,
Наклонившись чуть-чуть над обрывом отвесным.
Там, где желтые травы безмерно жестки,
Я нашла бесконечную песню —

От которой тепло, когда стынут слова,
От которой рождается смелость,
От которой в душе моей юность жива,
Чтоб до старости молодо пелось.

ТЕ026

026

Друг ты мой — в часы большой печали
Темень беспросветная кругом.
Мне твоя любовь из зябкой дали
Тепловатым светит маяком.

Помнишь то угрюмое ущелье,
Что ведет на снежный перевал,
Где на камне с неизвестной целью
Кто-то мелом имя написал!

В этом гулком каменном колодце
Путь однообразен и тяжел.
Ни одна душа не отзовется,
Если караван уже ушел.

Подтянуть бы у коня подпруги —
Встречный ветер так колюч и скор.
Песню злобы, голода и вьюги
Затянул далекий волчий хор…

Ты всегда бывал неутомимым,
Позже всех в дороге уставал,
Так теперь присутствием незримым
Помоги взойти на перевал!

ТЕ027

027

И хочу и не хочу —
Все равно мне снится Чу.
Вечно споря с тишиною,
Плещет пенною волною,
Меж каменьями юлит,
Точит скальный монолит.
Тесно ей в горах киргизских —
Небеса здесь слишком близко.
Не спросить ли речку Чу,
Что ей нынче по плечу!
Ведь всегда в большом и малом
Все стремятся к перевалам,
Чтоб постигнуть высоту,
Оседлав свою мечту.
Как бы я ни уставала,
Мне еще до перевала
Много трудных лет идти,
Постигая жизнь в пути.
Дайте мне, родные дали,
В этот путь живучесть стали,
Горный ветер — быстроту,
Звездный полог — чистоту,
Чувство правоты привольной,
Линии высоковольтной
Подлинную прямоту…
Ну, а главное, хочу
Я иметь упрямство Чу.

ТЕ028

028

Не забуду вовек: этот всадник скакал
Под размашистой тенью обветренных скал,
А Талас, раздвигая водой валуны,
Беспощадно дробил отраженье луны.
И как будто бы кто-то, озлясь, не давал
Длинноверстому эху пройти перевал,
И оно разбивалось о камни, крича,
Где вихрастые ветки тянула арча.

И спешил человек. Гнал коня своего,
Словно долгие годы прожил для того,
Чтобы в темной долине в стотысячный раз,
Отдыхая с дороги, послушать Талас,
У размытых весенней водой берегов
Уловить ускользающий запах снегов.

ТЕ029

029

КОЙБАГАР

На горах теперь не сыщешь маков,
По ночам тревожный, долгий вой.
А ко мне опять пришла собака
С остроухой волчьей головой.

Что ей надо! Села у порога,
Высунула розовый язык.
Пыхнула коптилка-недотрога,
Озарив неверные часы.

Может, ей в отаре много дела —
Там пастух костер палит до слез.
Может, ей, собаке, надоело
Подгонять упорствующих коз.

Может, это вовсе не собака,
А с большой горы, где облака,
Волчий однолеток — забияка —
Прибежал понюхать огонька.

От копыт позванивает горка.
Кто-то едет. Двери распахнуть!
А собака, взвизгнув от восторга,
Бросилась табунщику на грудь.

На горах теперь не сыщешь маков…
Ни шагов. Ни свиста. Ни отар.
Никого. Пришла бы хоть собака,
Остроухий сторож Койбагар!

ТЕ030

030

Напоенный верблюжьей гордыней,
Прошагал одногорбый корабль,
А над степью серебряной дыней
Неподвижно повис дирижабль.

Степь на запахи вечно богата,
Студит воду большого ключа.
Дирижабль увидали ребята,
В небо смотрят, смеясь и крича.

Степь всегда открывалась для взгляда
С перевала — смотри, обнимай!
Ночью ветры носили прохладу
И собачий приглушенный лай.

Здесь в костре обжигали посуду,
В скачке мчали над степью козла.
Уходили цепочкой верблюды
В край, где даже трава не росла.

Я не гость в этом крае полыни.
Все мне дорого с детских времен,
И об этой серебряной дыне
Я когда-то здесь видела сон.

ТЕ031

031

Тиктурмас — это груды бугров,
Обгоревшей травы желтизна.
И широким наплывом ветров
Обдувает могилы весна.

Тиктурмас — это каменный сон
И холмы мусульманских могил.
А ручей, разгонись под уклон,
Чей-то холм без остатка размыл.

В разоренной могиле темно,
Пахнет гнилью от множества лет,
И сидит, и белеет давно
Прислонившийся к стенке скелет.

Тиктурмас темноват при луне.
Каждый куст над рекой — как скала.
Показалось, наверное, мне:
Шевельнулся осколок стекла.

Слышно здесь лишь рычанье реки,
И я думала несколько раз:
Ну зачем это, взятый в тиски,
Нарушает молчанье Талас!..