ЧЕРНЫЙ СНЕГ

Н. Бурова

(фрагмент автобиографии)

   В трудные годы Великой Отечественной войны я работала в Союзе писателей Узбекистана секретарем председателя Союза писателей  Узбекистана Хамида Алимджана. Я знала в лицо многих писателей Советского Союза, эвакуированных из разных областей и республик.

Среди них было много широко известных поэтов и переводчиков (Якуб Колас, Анна Ахматова, Владимир Луговской, Михаил Голодный, Эдди Огнецвет, Николай Ушаков, Пеньковский и другие).

Писала стихи и я.

— «От поэтов некуда деться!» — не раз шутил Хамид Алимджан — «собственный секретарь, и тот метит в поэты!»

Но меня не смутила эта шутка. Наоборот, я отважилась вынести свои стихи на обсуждение семинара молодых поэтов, который вели поэтесса Светлана Александровна Сомова и московский поэт Борис Владимирович Бобович.

Светлана Александровна Сомова, заинтересовавшись моими стихами, решила показать их Владимиру Луговскому.

Внимательно выслушав меня, Владимир Александрович Луговской сказал:

— «Надо Вам ехать в Москву!»

— «Зачем?» — спросила я, несколько растерявшись.

— «Учиться!» — ответил он безапелляционно.

В 1945 году он помог мне поступить в Литературный Институт имени Горького, где вел семинар поэзии.

Здесь, на обсуждениях семинара, я услышала добрые и нужные каждому поэту слова одобрения. Более того однажды Владимир Александрович повел меня в издательство «Советский писатель», которым руководил тогда Сергей Петрович Бородин.

Представив меня директору издательства, Владимир Александрович ратовал о настоятельной необходимости издать мою первую книгу. Сергей Петрович Бородин, прочитав несколько моих стихотворений, согласился с ним.

Жизнь широко открывала передо мной двери в будущее, но я не воспользовалась этим. Дело в том, что я сама не чувствовала уверенности в себе. Я запоем читала стихи великих мастеров и свои собственные стихи казались мне слабыми, ученическими.

Вторая моя встреча с Сергеем Петровичем Бородиным случилась на Тверском бульваре, близь Литературного института.

Я шла с подругой, оберегая тронутые тушью ресницы от редких снежинок.

Навстречу шел Сергей Петрович. Он остановился, широко улыбнулся и весело сказал, глядя мне в глаза: «Сегодня идет черный снег!» Потом он радушно поздоровался с нами и стал расспрашивать меня о моих литературных делах, об успехах в учебе. И, бодрый и жизнерадостный, он легко зашагал к площади имени Пушкина.

На этом моё знакомство с Сергеем Петровичам Бородиным оборвалось на долгие годы.

С выходом моей первой книги «Семиречье» в 1965 году у меня появилось много не только знакомых, но и друзей.

Одна из них — поэт Нина Ивановна Татаринова, заведовавшая в то время отделом поэзии в журнале «Звезда Востока», захотела познакомить меня с Сергеем Петровичем, не зная о моих прежних встречах с писателем. В один из летних вечеров 1966 года она привела меня на тихую улочку в дом Бородина.

Сергей Петрович очень гостеприимно встретил нас. Он узнал меня и сразу напомнил о «черном снеге». Его дочь Саида принесла пахучий чай, и мы долго сидели, завороженные обаянием этого человека.

Несмотря на то, что эту мою встречу с Сергеем Петровичем разделяли два десятилетия, он был все такой же — полный творческих планов, свершений, уверенный и жизнерадостный, вопреки давнему недугу.

Я подарила ему мою первую книгу «Семиречье», в которой была уверена.

Спустя несколько дней я снова встретилась с Сергеем Петровичем в редакции журнала «Звезда Востока». За эти два — три дня он успел прочитать «Семиречье» и потому он сказал мне:

— «Подавайте заявление в Союз писателей!»

Это было очень неожиданно. Я не сразу нашлась, как ответить.

Меня всегда поражало внимание Сергея Петровича к людям, и, в частности ко мне, автору первой книги стихотворений, ведь вникая в мои дела, он отнимал время у себя.

На заседании правления Союза писателей Сергей Петрович горячо выступил в мою поддержку. Надо сказать, что в этот день я получила авторский экземпляр антологии «Песнь любви», где были собраны стихотворения поэтов 19-го и 20-го веков о любви. Какими-то неисповедимыми путями туда попало и мое стихотворение. Я показала книгу Сергею Петровичу, и он сказал об этом в своей речи.

Еще несколько раз я приходила в дом на улице Орджоникидзе. Сергей Петрович был радушным  хозяином. Я приходила к нему со своими бедами и нуждами, и он всегда брался мне помочь.

Он показал мне свою коллекцию кактусов, радовался глядя на цветущую «выскочку», на великолепную вьющуюся розу, которую он сам посадил когда-то, в день рождения сына.

К нему всегда можно было позвонить, написать письмо, прийти за советом. Среди всех своих больших дел он всегда находил время, чтобы ответить и даже обменяться праздничными открытками.

Но люди уходят и так горестно сознавать, что не услышать больше знакомого голоса, доброго совета и напутствия.