174

У соперницы моей
Царственный разлет бровей,
Волос — солнечная медь,
Голос — чтоб в раю звенеть,
Талия как у осы,
Взгляд беспечной стрекозы.
. . . . . . .
В беспросветном том году
Прожила я как в бреду.
Умерла бы. Песня вдруг
Разорвала этот круг.
Как ни велика беда,
Загорается звезда.
Сын растет. Цветет айва,
В песню просятся слова.
А от общности людской
Не прикроешься тоской.
Никогда не знаю я,
Где соперница моя.
Но, хоть жизнь моя трудней,
Не завидую я ей.

175

Мальчишки играют в войну.
На дереве их автоматов —
Лиловые пятна от вишен.
Зарубки условных побед,
«Убитый» сидит на ступеньке
И «бой» комментирует свистом,
Он весь—напряжение жизни.
Ее неуемная страсть.

Мальчишки играют в войну
В Ташкенте, в Бомбее, в Париже,
Тузят кулаками друг друга,
Катаясь по жесткой земле.
Натягиваются рогатки,
Тупые вздымаются сабли,
Захватанные автоматы
Беззвучно строчат тишину,

Мальчишки играли в войну
Когда-то на стойбищах диких,
Средь статуй античного Рима,
В селеньях, ушедших в преданья,
Как сказочный Вавилон,
Мальчишеские арсеналы
Менялись по прихоти века,
И юркий веснушчатый лучник
Сегодня десантником стал.
Смотрю на высокие звезды,
На город, залитый огнями…
Довлеет над разумом время
Иль разум довлеет над ним?
Когда же мальчишки забудут
Извечные игры в сраженья,
В убойную силу оружья
Минувших и будущих войн?

177

Влюбленных глаз — как будто в небе звезд.
Они горят, страдают, ненавидят.
Они такое в темноте увидят,
Что, не любя, не разглядишь вовек.
Горд истинно влюбленный человек,
Любую боль перенести сумеет.
Поспорить со стихиями посмеет,
Дыханием своим растопит снег.

178

Зачем мне чужие рассветы,
Зачем мне чужие края!
Забудутся, может, наветы,
И’ горькая юность моя.

Цветут исступленно сирени
И цвет осыпает урюк.
В печали людской озаренье
Приходит негаданно вдруг.

И снова мечтаешь о чем-то,
Чего-то отчаянно ждешь,
Себе не давая отчета.
Стучит в подоконники дождь.

Видения неистребимы —
Мне сладить с волненьем невмочь,
И кажется, будто любимый
Под окнами ходит всю ночь.

179

И опять Новый год. Как и прежде бывало —
Побрякушек веселых разноцветный накал.
Может, это вчера я на стол накрывала
И опять уронила граненый бокал.

К счастью! Плеском вина отмечаются даты.
И веселье и боль оседают на дне.
И чеканный свой шаг отбивают солдаты.
И целуются тени в закрытом окне.

Шелестели ветра, били бубнами ливни,
Голубой кисеей нависал снегопад.
У столетних орешин могучие бивни
Каждый год в октябре обнажал листопад.

Терпкость тягостных дней забывается частью.
Если ветер в лицо, повторяешь: «Держись!»
Что же ты не идешь, мое горькое счастье,
То, которого я ожидала всю жизнь?

180

Все в самоуверенности свято.
Все надежно, прочно, как гранит.
Временами кажется, что мята
Запахи священные хранит.

Свет ложится розово на стену.
Счастье в руки просится само.
Только нелюбимые измену
Носят, как позорное клеймо.

Может быть, все подлинное ложно?
Может, закачается скала?..
И, светясь под люстрами тревожно,
Лгут в глаза нам даже зеркала.

181

ЗЕРКАЛА

Что мне теперь кривые зеркала!
Я в струйную смотрелась амальгаму
Арыка по дороге в Обигарму,
В объемистые чаши родников,
В струе форелей видела тела.
Смотрела я в торжественную Каму
И голубые линзы ледников.

Я наклонялась над Каспийским морем,
В пещере снегопад переждала,
Великолепным поклонялась зорям.
Я тысячи столетий прожила,
На лезвия раздоров наступая,
О рае человеческом мечтая,
Познав все формы мирового зла.

И ничего нельзя мне забывать.
Я поднимаю над землей в ладонях
Все сущее безжалостной судьбы,
Мгновения падений и борьбы,
Круговороты в углубленьях донных
И певчих птиц, запутавшихся в кроне
Нахохлившейся над ручьем вербы.

Уже виски прикрыла седина.
Я сущности воспринимаю строго,
Но все-таки чарует новизна.
У человека есть задатки бога —
И вырастают храмы из стекла.
Нет на земле единого пророка —
Жизнь каждому хоть раз да солгала.
Что мне теперь кривые зеркала!

183

Несу дитя, несу дитя.
От солнечного защищая жара, —
Несу значение дождя,
Достоинство земного шара.
Его долины и луга,
Его огни, и лемеха, и звезды,
Озимых вешние шелка,
Свеченье ледяной коросты.
Несу цветенье миндаля,
Мелодий нарождённых звуки —
Вся необъятная земля
Мне умещается на руки.

184

В года войны все хлеб мне снился,
И звезды, и пожары, и кресты,
Дымок над прорубью курился,
Прищелкивали на ветвях клесты.

Ветра мне пели песни о свободе,
Нашептывали разное дожди,
А журавли, передохнув в болоте,
Кричали мне из поднебесья: «Жди!»,

И я ждала, В те дни когда-то,
Не. понимая, как и почему,
Я выдумала своего солдата —
Писала письма по ночам ему.

Порой носки ему вязала,
К великому готовясь дню…
Опустошенной шла с вокзала
И припадала к Вечному огню.

Я прошлого сегодня не листаю —
Мне радости вселенной не чужды,
Но как узнаешь, в небе стаю,
Что мне кричала убежденно: «Жди!?».

185

Юность моя, ты, юность, —
Пересеченная лунность.
Сколько я луж замутила!
Сколько обид я простила!
Чудилось мне очищенье
В светлой минуте прощенья.
В самую раннюю осень
Властвует в зелени просинь.
Мир вдруг становится тесен,
Грустных захочется песен,
Солнышка, теплых течений
И никаких огорчений.
Только на всем белом свете
Все за былое в ответе.
Всем нам знакома усталость,
Всем уготована старость,
Грусть, неполадки, сомненья,
Теней забытых явленья.
Может, была я счастливой,
Может, была я смешливой,
Может, прошла все лишенья —
Степени униженья.
Мир человеческий все же
Райских видений дороже.
Кружатся сонные сосны,
Кружатся звонкие весны,
И не отыщешь преданий
Для оправданья страданий.