Архив рубрики: Полынь в цвету

ТЕ059

059

Я песни слыхала — и птиц, и людей,
Я знаю холодные нотки дождей,
Я в бездну веков с любопытством глядела.
Влюбленная в море, на камне сидела,
Дивилась, страдала, ходила, плыла,
Трескучий костер за барханами жгла.
С вниманием слушала долгие годы
Прекрасную, вечную тайну природы,
И в мире сверканья и стройных берез
Вставал беспокойный и жесткий вопрос:
Какая меж солнцем и сыростью связь!
Как терпит земля любопытство и грязь,
Охоту на чувства и скользкую ложь!..
Ведь ландыш цветет и качается рожь!

ТЕ060

060

Соловей у меня в груди —
Беспокойный, строптивый друг.
Я шепчу ему: «Погоди!
Ведь еще не расцвел урюк.

Ведь еще на дворе мороз
И сердито сверкают льды.
На снегу, возле спящих роз,
Голубиных семейств следы».

Вдаль бегут, новизной маня.
Человеческие пути.
Смерть, ты можешь настичь меня,
Но скажи соловью: «Лети!»

ТЕ061

061

Желтые факелы кленов,
Солнечный блеск паутины,
Туго натянутый купол
Голубоватой холстины.

Кружатся желтые листья
В струях зеленоватых.
Жухлые травы поникли.
Грустно, а нет виноватых.

Знаю, порою бывает
Тягостным свист соловьиный.
Знаю, любое несчастье
Снежной подобно лавине.

Кружатся желтые листья,
Сумерки светятся млечно.
Но и кромешное горе
Для человека не вечно.

ТЕ062

062

Созревают ранеты,
Скоро астрам цвести!
Мы с тобою — планеты:
Год за годом в пути.

Я взойду на востоке,
Клонишь к западу ты,
Умозреньем жестоким
Все познав с высоты.

В безграничной вселенной
Много разных примет.
Узнаю я мгновенно
Леденящий твой свет.

Зазнобит и планету —
Слишком много обид
Обусловили эту
Отдаленность орбит.

ТЕ063

063

И ты пришел… Ты должен был прийти
Через года, через степное ложе.
Ты от большого, трудного пути
Не постарел, а стал еще моложе.
Нас только двое. Тишь со всех сторон.
Здесь будет лагерь, понаедет люду.
А за песками — уходящий звон
От бубенца губастого верблюда.

Здесь будет лагерь. Прямо на земле
Лежат палатки, ящики и колья.
Пора запечь картошку на угле
И оглядеть песчаное раздолье.
Стоит палатка. Стелются пески.
От тишины позванивают звезды.
Забравшись в щель поломанной доски.
Посвистывает ветер… Поздно.
И мы сидим, чтоб слушать до утра.
Как над пустыней время протекает,
Как по причуде нашего костра
Испуганные тени пробегают.

Ты говорил о разном: о весне.
Пока еще бессильной над песками,
И что в ночной ползучей тишине
Вдали деревья кажутся мазками.
Здесь нет еще животворящих рек,
Но где-нибудь в безрадостной пустыне
Идет сейчас усталый человек
С ресницами белесыми, седыми.
Идет, поет. Песок шуршит у ног.
Звенящим звездам стало в небе тесно.
Вот он сейчас увидит огонек…

Ты замолчал. А это правда песня —
Там, за бугром. А через полчаса
Нас было трое. Мы сидели молча.
В костре плясала красная коса,
И дым вился назойливей и горше.

ТЕ065

065

Чистыми, прозрачными, сквозными
Днями золотого сентября,
Ситцами багряно расписными
Долы одеваются не зря.

Что-то есть тревожное в природе,
Праздничное что-то в небесах.
Что-то есть задорное в народе,
Взвесившем усилья на весах.

Празднично и чуточку печально
Теплые проходят вечера.
Небо высоко необычайно,
Много холоднее, чем вчера.

Ты, мое недремлющее небо!
Ты, моя суровая земля!
Радуешься жертвенности хлеба,
Только с кем-нибудь его деля.

ТЕ066

066

В ДОРОГЕ

Ночь на землю накинула черный шатер,
В каждый листик тревожную искру вложила.
Ночь неслышно ступала в траве, словно вор,
Что-то тайное в жизни подслушать спешила.

И карабкались вверх или прыгали вниз,
Разбегаясь в полет, суматошные версты.
И зачем-то в полуночной тьме разбрелись
И посыпались в воду зеленые звезды.

Фары словно гигантских размеров глаза:
В темноте непроглядной в них чудится злое.
А забудешься — слышатся голоса
И опять выступает из мрака былое.

Где-то в прошлом прибой шевелился у ног,
И шуршал на песке, и облизывал камни.
Сиротливо нырял на воде огонек
Затерявшейся жизнью — неведомой, дальней…

Бил прибой. Человек о любви говорил.
Бился голос о скалы, подобно прибою, —
За холодное сердце, волнуясь, корил,
Неразумно в тот час упрекая тобою.

Ты прошел через жизнь непреклонно, как дух.
За минутные радости требуя годы.
Открываются истины сердцу не вдруг,
Как печальная прелесть душевной свободы.

ТЕ068

068

Стучатся в дверь. Вот так спешат войти,
Когда приносят радостную новость
Или когда на жизненном пути
Тревожит несговорчивая совесть.

Ты открываешь медленно. Молчишь.
Гость говорит, что завернул попутно.
Ты вдруг почувствуешь, какая тишь,
Как холодно тебе и неуютно.

И никому весь вечер не тепло.
Мы говорим о бесконечном снеге,
А с улицы — сквозь потное стекло —
Проходит дребезжание телеги.

На половицах грязные следы,
Из-под стола торчат собачьи лапы,
А сын в порыве детской доброты
Трехцветный карандаш протягивает папе.

…Ты улыбаешься. Ты много говоришь.
Прощаешься, у белой двери стоя.
Уходит человек. Спит сын. Скребется мышь.
Ты обретаешь право быть собою.

Ты слышишь всё: и шевеленье туч,
И как мороз к стеклу приклеивает нитки,
Как непреклонно шевельнулся ключ
В большом замке решетчатой калитки.

ТЕ070

070

Ждать ветра, ждать солнца,
Ждать теплой волны…
О чем умолять, когда нету вины!
Задиристой песней повсюду дерзать,
В обнимку с дождем на дороге плясать,
Терзаться догадкой, по степи кружить.
Без удержу думать, без удержу жить.
Все это знакомо. «Воистину так!» —
Любой, улыбаясь, ответит простак.

А если, все доводы эти круша,
Грустит втихомолку над прошлым душа,
Не хочет смеяться, не хочет любить,
Не может простить и не может забыть —
Тогда как!

ТЕ071

071

АННЕ

Январь. Сколько щедрости бемской
В холодной добротности льда.
Исполнены радостью детской
Плывущие в ночь города.

Помножены деды-морозы
На тысячи верст площадей,
И трудности жизненной прозы
Ничуть не пугают людей.

По улицам сыплется щедро
Монетами звонкими смех.
Оранжево светится цедра,
Пятная торжественный снег.

А ты в жизнелюбье прекрасна,
Хоть дочь одиноко растишь.
Сказать про тебя, что несчастна, —
Пожалуй, вовек не простишь!